Сердце, сердце! не смущайся безысходною бедой!..
Ободрись — и, — грудь подставив, новь противника рази, —
Сам в засаде безопасной поместившись близ него.
В ратоборстве одолеешь, не кичись ни перед кем,
5Одолеют ненароком лежа дома, не тужи...
Каждой радуйся удаче, в бедах тягостных горюй —
Но не слишком: знай, что меру все должны мы соблюдать.

Нет, не люб мне вождь высокий, раскоряка-вождь не люб,
Гордый пышными кудрями иль подстриженный слегка.
Пусть он будет низок ростом, ноги внутрь искривлены,
Чтоб ступал он ими твердо, чтоб с отвагой был в душе.

Все предай на волю вышних: выручая из беды,
И лежащего во прахе ставят на ноги они —
И стоящего спокойно, опрокидывая вдруг
Навзничь валят, и вот тут-то злая близится беда.
5И с сумою он плетется, вовсе разума лишен!

Мертвый у сограждан в славе иль в почете никогда
Не был: и расположенья мы — живые — от живых лишь
Добиваемся; и хуже нет, чем доля мертвеца.

И еще большой науке хорошо я обучён:
Сделавшему зло мне — быстро злом отплачивать двойным!

Сай какой-нибудь, верно, щитом похваляется добрым,
Что — о себе пожалев — сам я забросил в кусты.
Смертной кончины зато избежал я счастливо. Щит же —
Да провались он! Другой, лучший, себе наживу!

Нет на свете, е найти нам неожиданных вещей —
Совершенно невозможных иль чудесных — если Зевс —
Олимпиец крыв сиянье солнца, в полдень ночь послал!
Страх погибельный мгновенно сердце смертных обуял, —
5И всему готовы верим и нечаянного ждать
Люди... и ничуть дивиться не подумаете вы,
Если завтра зверь с дельфином поменяется жильем —
И полюбит вместо суши неумолчную волну, —
А дельфин переселится в гор заоблачных леса!

Флягу бери — и шагай по скамьям быстроходного судна
С нею и крышки скорей с емких кувшинов снимай,
Красное черпай — до самой гущи — вино: потому что
Трезвым на страже такой нам не под силу стоять!

Помня стенящую скорбь, никто, — о Перикл, — из сограждан,
Ни обездоленный град, — пирных не ищет утех...
Этаких — лучших мужей — неумолчно гудящего моря
Вдруг поглотила волна!.. и от кручины у нас
5Сердце раздулось в груди. Но боги от бед безысходных
Дали лекарство, мой друг — стойкость могучую нам.
Так, то с одним, то с другим стрясется несчастье: сегодня
С нами — и мы над своей раной кровавой вопим,
Завтра — кружат над другими... Но вы — как можно скорее —
10Все претерпите в себе — бабью отбросив печаль!

О многозлатном Гигесе не думаю
И зависти не знаю. На деяния
Богов не негодую. Царств не нужно мне:
Все это очень далеко от глаз моих.

Ты любишь, в хлену потеплей укутавшись,
Неподалеку сидеть,
Поставив вершу. Понимают в этом толк
И Гиппонакт-копарь
5И Арифонт-счастливчик, он не видывал
Вора, который, пыхтя,
Тащит улов!.. Да с Эсхилидой-горшечником
Занят войной он теперь...
Но ты — тебя с поличным я поймал сейчас —
10Хитрость твою обличив!

Пускай потонет на море бушующем
Бурной бросаем волной!
Иль возле Салмидеса в полночь пусть его
Голого, в плен заберут
5Чубатые фракийцы — там наплачется,
Рабские корки жуя.
Чтоб он, закоченевши весь от холода,
Травами моря покрыт,
Зубами лязгал, словно пес, ничком упав,
10И обессилев совсем,
Возле скалы, волнами заливаемой...
Это чтоб он испытал —
Обидчик мой, что клятвы растоптал навек,
Мой сотоварищ былой!

Отец Ликамб! Ты что за слово вымолвил?
Кто разум у тебя украл?
Смекал ты прежде, а теперь для граждан всех
Посмешищем великим стал!

Одну лишь только дочь Ликамба младшую
Любить хочу...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ее и мирта отпрыск свежий радовал,
5И розы рдяный цвет...
И ниспадали с плеч
Ей на спину легчайшей тенью волосы...
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...в те миррой пахнущие волосы
10И груди — даже и старик влюбился бы!