Алкман жил и работал в Спарте в период после 2-й Мессенской войны. О происхождении Алкмана споры велись уже в древности. Антипатр Фессалонийский писал, что «у поэтов множество матерей» и что Европа и Азия обе претендовали быть родиной Алкмана [1].
По общей традиции Алкман происходит из Мессы в Спарте; по утверждению Суды — из Сард в Лидии [2]. Утверждение Суды представляется более вероятным, так как:
Суда приводит дату рождения Алкмана — 27-я Олимпиада, т.е. между 668 и 664 до н. э., когда царем Лидии был Ардис, отец Алиатта [2].
Почти достоверно, что Алкман происходил от родителей-рабов; упоминается также имя его отца — Дамас (тж. Титар) [2]. Аристотель также сообщает, что «по преданию» Алкман умер от педикулеза [6] (хотя мог спутать Алкмана с философом Алкмеоном Кротонским [7]). Павсаний сообщает, что могила Алкмана находилась в Спарте рядом с могилой Елены Троянской [8].
Алкман — первый известный по сохранившимся фрагментам поэт, писавший песни для хора. В Спарте, где особенно почитались Аполлон и богиня-девственница Артемида, девичьи хоры были особенно распространены. Для них помимо текстов Алкман создавал мелодии и разрабатывал танцевальные движения.
Корпус текстов Алкмана, собранный александрийскими филологами, составлял 6 книг (около 60 текстов различной длины). Все эти тексты были утеряны с началом Средневековья. До 1855 Алкман был известен только по цитатам у греческих авторов. Суда сообщает, что Алкман был изобретателем любовной поэзии и написал шесть книг лирических стихотворений и «Ныряющую женщину» [2].
В 1855 в захоронении у второй пирамиды в Саккаре был найден первый папирус, содержащий подлинный текст Алкмана. На папирусе (который сегодня хранится в Лувре) сохранилось около 100 строк парфения. (Парфений — «девичья песнь», предназначенная для исполнения хором девушек;
имел торжественно-процессуальный характер, оставаясь при этом грациозным.) В 1960-е годы в Оксиринхе в раскопках скоплений древнего мусора были найдены новые папирусы с подлинными текстами Алкмана. Почти все они являются также отрывками парфениев.
Алкман писал преимущественно пеаны (гимны богам), проомии (вступления к эпическим декламациям) и парфении (песни для хоров девушек).
Сохранившиеся фрагменты категоризации поддаются с трудом. Наибольшее значение из них представляют отрывки из пеанов Аполлону, Артемиде, Афродите, Зевсу Пифийскому, Кастору и Полидевку; фрагмент 1-го парфения.
Особое значение имеет фрагмент парфения. Фрагмент насчитывает 101 строку (семь строф по 14 стихов, 30 из которых серьезно повреждены); он был написан к чествованию Артемиды Орфии. Текст сложен из отдельных частей, связанных между собой формулами, определяющими конец одного и начало другого сюжета:
Интонация сохранившейся части парфения камерная, свободная; описание девушек изящно, деликатно, не лишено юмора.
Алкман также писал гипофегматы (танцевальные песни), сколии (застольные песни), эпиталамии (свадебные песни), эротики (любовные песни). Возможно, также писал хоры для мальчиков. Тексты отличаются непринужденностью, отсутствием характерной для Спарты строгости; легки и подвижны сами размеры.
Афиней приводит сообщение спартанского историка II в. до н. э. Сосибия о том, что песни Алкмана исполнялись во время гимнопедий: «У ведущих хоров на голове — тирейские короны, в память о победе на Тирейских празднествах, где они также справляют гимнопедии. Всего хоров три — впереди хор мальчиков, справа хор стариков, слева хор мужчин; они танцуют, обнаженные, исполняя песни Талета, Алкмана и пеаны Дионисидота Лаконца» [9].
Сохранившиеся фрагменты текстов в основном делятся на строфы большого размера. Используются стихи различных метров, по 9—14 стихов в строфе. Чаще всего Алкман использует гекзаметр и тетраметр. Характерная для Алкмана двустрочная система из дактилического гекзаметра и дактилического тетраметра получила название Алкмановой строфы. Метрические нововведения Алкмана очень важны. Он употребляет не только все метры, которые использовались до него (гекзаметр, ямб, хорей, амфимакр), но вводит новые — например, бакхий (краткий и два долгих). В своем разнообразии метрики Алкман стал образцом для позднейших поэтов.
Павсаний сообщает, что хотя Алкман писал на дорийском диалекте, диалект ни в коем случае не портит прелести его песен [8] (дорийский диалект отмечался неблагозвучностью). Дорийский диалект имеет в первую очередь орфографические особенности; например, α = η, ω = ου, η = ει, σ = θ, отличается акцентуацией. Однако неясно, присутствовали эти особенности в текстах Алкмана или были добавлены позже при копировании их для удобства исполнителей. Возможно, тексты были обработаны в Александрии, грамматики которой таким образом приводили текст к современному им дорийскому диалекту.
Аполлоний Дискол сообщает, что Алкман писал на эолийском диалекте [10]. Утверждения Аполлония основано на факте употребления Алкманом дигаммы, и также таких не-дорийских элементов так σδ = ζ, -οισα = -ουσα. Однако в первом случае дигамма все-таки использовалась и в дорийском диалекте; во втором — подобные элементы были известны у многих пост-гомеровских лириков.
Английский филолог Денис Пейдж делает следующие выводы о подлинном языке Алкмана:
Датский филолог Джордж Хиндж утверждает обратное: Алкман писал на дорийском диалекте (на «общем языке поэзии»); однако песни, будучи предназначены для исполнения спартанцами, были переписаны в соответствии с нормами лаконской акцентуации и орфографии в III в. до н. э. [12].
По просодическому, морфонологическому и фразеологическому анализу текстов Алкман более всего близок к дорийской гомеровской традиции.
Независимо от темы, тексты Алкмана отличает ясный, легкий, очаровательный тон — что постоянно упоминают античные комментаторы. Присутствуют детальные описания обрядов и религиозных празднеств (контекст большинства таких деталей восстановить сегодня не удается).
Язык Алкмана богат визуальными образами. Он создает прекрасные метафоры, называя, например, морскую пену «цветком волны», поросшие лесом горы — «грудью темной ночи» и т. п. Алкману принадлежит первая в своем роде картина тишины вечера; известный фрагмент (названный в наше время «ноктюрном») описывает глубокий покой природы после наступления ночи [13].
Темы лирики Алкмана разнообразны. Он обращается к Музам с просьбой «зачать прелестную песню» и «зажечь покоряющей страстью» гимн;
указывает, что мелодию и слова «заимствовал у куропаток». Он увещевает свое сердце беречься Эрота, который «бешеный дурачится, как мальчик» и «милостью Киприды нисходит вновь, согревая сердце». Выражает свое восхищение: «Между дев, что на свет солнца глядят, вряд ли, я думаю, // будет в мире когда хоть бы одна дева столь мудрая» и т. п. Эротики Алкмана в древности высоко ценились.
Такому поэтическому настроению у Алкмана в то же время сопутствует настоящий натурализм — когда, например, он хвалит свою простую пищу и заявляет о невозможности наесться досыта. Алкман ценит «железный меч не выше прекрасной игры на кифаре»; не чужд пессимизму: «И нить тонка, и жестока Ананке!».
В Спарте, где на протяжении нескольких столетий Алкман был глубоко почитаем, ему был установлен памятник. В эллинистической Александрии его чтили и изучали, включив в канонический список Девяти лириков. Алкмана считают одним из основателей поэзии — он обрабатывал импровизированные песнопения, происходящие из древней музыкально-танцевальной традиции. Этим он вошел в число тех, кто трансформировал культуру музыкально-танцевальную в культуру собственно поэтическую. В гимнах Алкман прославляет простых людей наряду с богами и героями — характерное нововведение, которое свидетельствует о прогрессе светской поэзии, возникшей в недрах религиозной песенной культуры.
См. источники
© Север Г. М., 2010. На сайте используется греческий шрифт.